В НАЧАЛО (ЧАСТЬ I):

Человеческий капитал – понятие и границы определений

Теория демографического перехода, сегодня доминирующая в науке о народонаселении, напрямую связывает «парадокс нехватки ресурсов» на фоне роста мирового ВВП и снижения темпов роста численности мирового населения с ростом человеческого капитала (ЧК). Главное конкурентное преимущество каждой страны связывается именно с качеством ЧК. Однако,  публикации на тему ЧК содержат немало путаницы и логических противоречий. Нередко подчеркивается условность и метафоричность понятия ЧК, который при сохранении условий его обесценивания прогрессивно теряет свои операциональные преимущества, а избыточность его предложения с определенного уровня вообще ставит понятие ЧК как капитала под сомнение из-за узости пространства его ликвидности или места приложения. Считается, что человеческий капитал – это имеющийся у человека запас здоровья, знаний, навыков, способностей, мотиваций, которые содействуют росту производительности его труда и приносят доход в форме заработной платы или ренты (Беккер 1993; Бурдье 1993; Коулман 2001; Нуреев 2009)[10].

Для межстрановых сравнений сегодня наиболее часто используется близкий по звучанию и также постоянно критикуемый показатель индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП, HDI – Human Development Index). Последний рассчитывается через а) ожидаемую продолжительность жизни; б) уровень грамотности взрослого населения и доступности образования; в) размер ВВП на душу населения (в долл. США по паритету покупательной способности). ИРЧП касаются обобщенных групповых показателей, применяются в основном для межстрановых сравнений и для персональных оценок развития отдельной личности обычно не применяются (Заславская 2005). Таким образом, концепция человеческого капитала, изначально предложенная как экономическая категория рыночной экономики, основанная на наемном труде и воплощенная в самом человеке, сегодня в основном используется для индивидуальных оценок. Чем больше вероятностная величина каждой из составляющих ЧК, тем больше сам ЧК. Как известно, вероятность совместного наступления нескольких независимых в совокупности событий равна произведению вероятностей этих событий. Вероятностная природа ЧК определяет его уязвимость: уменьшение или практически полное отсутствие любой из его переменных приводит к прогрессивному уменьшению ЧК в целом, вплоть до обнуления. Применительно к ЧК это означает, что:

Рчеловеческий капитал ~ Рприродные способности х Рздоровье х Рзнания х Рмотивация х Робщая культура,

где Р – вероятные величины составляющих ЧК (Мясоедова 2005).

Трехмерная модель David Nolan определяет условия жизни человека не как точку на прямой. Они определяются через объем его реального жизненного пространства, характеризуемый длиной (размер экономических свобод), шириной (размер политических свобод) и высотой(размер личностных свобод). Как отмечалось, обнуление одного из этих параметров неизбежно приводит к нивелированию человеческого капитала, человеческих знаний и способностей (Стратегическая… 2006).  

С позиций количественной теории социоприродного развития и эргодинамической[11] модели человека человеческий капитал оценивается через понятия «запаса устойчивости» – аккумулированной свободной (структурной) энергии в ее информационной форме, условной стоимости человека в денежном эквиваленте[12]. ЧК в случае эргодинамического подхода определяется через количественную оценку трех компонентов: витального (врожденного) капитала, социального капитала, приобретаемого в течение жизни (образование, здравоохранение, социальное обеспечение), а также нравственного («духовного», гуманитарного) капитала, отражающего личные человеческие качества. Так как величина производства человеческого капитала и валового национального продукта связаны почти линейной зависимостью (Доклад… 2001), делается вывод, что при росте упорядоченности («фаза плато») аналогичная зависимость должна сохраняться между удельным человеческим капиталом (УЧК) индивида и его материальным богатством (индивидуализированной собственностью как эквивалентом прав и свобод). Доходы и собственность людей в равновесном социуме должны различаться в пределах нормы устойчивости. Что выходит за пределы этой нормы, есть патологическое отклонение, «гуманитарная болезнь» (Бушуев, Голубев 2001; Акопян, Бушуев, Голубев 2002).

Таким образом, выделяемые ныне виды капиталов (социальный, человеческий, культурный и т.д.) сравнимы лишь условно и отличаются по ликвидности, дефицитности, способности к накоплению и конвертации, прямой передаче и наследованию, добавленной стоимости, однородности. Сегодня суммарная величина ЧК многократно превосходит промышленную собственность и обеспечивает новые условия развития самого человека (Васильчук 2008). При этом ВВП, измеряемый в долларах по паритету покупательной способности, во все большей степени перестает улавливать реальный рост уровня жизни, источником которого является ЧК, регулярно предоставляющий массовому потребителю неуклонно совершенствующуюся продукцию индустрии быта, производства, информации и коммуникаций, новые программы дистанционного обучения «за ту же цену» или бесплатно. В национальном ВВП также не находит отражения ни то, что семья является основным источником трудовых и нетоварных (внутрисемейный труд) инвестиций в человека, ни сексуальное удовлетворение, лежащее в основе крепости брачных отношений и устойчивости домохозяйств. Если человек не находит удовлетворения в одном домохозяйстве, он его меняет на другое или создает новое.

В подавляющем большинстве случаев отсутствия частной собственности и административно-командного режима наемного труда, оценка ЧК ограничивается, в отличие от прав собственника, лишь стоимостью рабочей силы, редко превышающей уравнительно-потребительские условия зарплат, стипендий и пенсий (Нерсесянц 1989; Бурганов 2009). Оценка человеческого капитала реализуется в условиях цивилизованного рынка труда и рабочей силы, обесценивание – в условиях монополизации рынка труда и средств производства, исторически являющихся с одной стороны, универсальными институтами присвоения человеческого капитала, с другой – частными проявлениями системы «власть-собственность». Социальной составляющей этой основополагающей «конструкции» является «институциональная ловушка» системы низких заработных плат, блокирующей развитие человеческого капитала (Плискевич 2006, 2010).

Человеческий капитал, отражая видовую потребность человека в созидательной деятельности, в сравнении с капиталом экономическим(финансы, недвижимость, продукты и средства производства) в условиях избытка предложения на рынке наемного труда является много более уязвимым. Он не может быть предметом дарения, купли-продажи, использоваться в качестве залога, с трудом поддается диверсификации. ЧК неоднороден и неделим, находится в неразрывной связи с его носителем (Стратегическая… 2006).

В технологически развитых странах, например, США, основной рост занятости сегодня наблюдается в сфере информационных технологий. Сегодня уже очевидно, что при использовании достижений научно-технического прогресса и сохранение прежней траектории развития, в ХХI веке достаточно 20% образованного населения, работающего в сфере управления и производства товаров и услуг. У остальных 80% неизбежно возникнут колоссальные проблемы, которые могут усилить криминогенность. Сегодня в большинстве стран процесс идет именно в этом направлении: пропасть между бедностью и богатством все более расширяется, расстояние между властью и собственностью становится все меньше, а глобализация с ее возможностями лишь интенсифицирует этот процесс, обогащая новыми возможностями процесс присвоения ограниченных благ представителями власти и крупным собственниками. Последнее обстоятельство неизбежно сказывается и на состоянии институтов. На этом фоне все более актуальной становится задача создания «третьего» сектора занятости. Другой криминологически значимой проблемой признается практика рынков финансовых спекуляций, вооруженных современными информационно-коммуникационными технологиями.

Технологии жизнеобеспечения и социальные отношения

Согласно институциональным теориям, на основе природного мира (Первой природы) человечество выстроило Вторую природу – материальные средства обитания и производства – города, технику, инфраструктуру, предметную среду и т.д. Характер взаимодействия между людьми определяется их отношением к объектам Первой и Второй природы в процессе извлечения и обмена ресурсами. Третья природа – организации разных масштабов – оргцивилизация – вещество созданных людьми организаций – институтов.

В общественно-исторической обусловленности демографический процесс определяется тремя основными группами факторов:биологическими законами репродукции (воспроизводства); технологией основного производственного процесса, соответствующей характеру ресурсной обеспеченности и географическому ландщафту; социальными отношениями, складывающимися на этой основе. Технология основного производственного процесса – «сырьевая» экономика (Россия), коллективное заливное земледелие (средневековый Китай), индивидуальное мелкотоварное производство (Европа), военные «демократии» (кочевники и горные народы) и т.д. – и соответствующий характер распределения ресурсов напрямую определяют базис системы формирования основных ценностей социума и тип государственно-политического устройства. А также социальную политику государства, иерархию общественных отношений и степень имущественной дифференциации разных групп населения (Вебер 1994; Кульпин 2003). По мнению Л. Якобсона (2006: 63), «ситуация вряд ли изменится, пока ключевую роль в экономической жизни страны играет распределение доходов от использования природных ресурсов, в конечном итоге неизбежно связанное с распределением власти».

Структура институтов подчинена и детерминирована отношениями собственности             (социальными отношениями) и подвержена «порче, ломке, коррозии» в соответствии с характерными биосоциальными особенностями человеческой личности (Пригожин 2007). Человек очень чувствителен к воздействию институтов. Его поведение, морально-нравственные, экономические, статусные и репродуктивные установки, лежащие в основе формирования  «сети интересов», под влиянием институтов могут варьировать в достаточно широких пределах. В генетическом отборе побеждают популяции с более высоким уровнем альтруизма, способности к кооперации (Шишкин 2004). Попытки же создания «нового человека» без изменения обстоятельств его жизни ни разу не приводили к положительным результатам. Хочешь изменить человека – нужно изменить его положение (Зимбардо 2000). Это предопределено «природными» составляющими человеческого поведения, действующего в границах исторически сформированных институтов и практик.

В основе природного мира и институтов человеческого общества лежит распределение территории собственности, других ценных ресурсов. Известно, что скорость движения собственности прямо пропорциональна степени ее рассредоточения. Частная собственность при наличии определенных условий демонстрирует свои созидательные потенции за счет природной конкуренции, аналогично «невидимой руке рынка». Монополизация собственности в  природном мире не предусмотренная,  неизбежно приводит к прекращению конкуренции за счет устранения конкурентов, коррупционному перерождению государства. Вся социальная история свидетельствует, что в бюрократических обществах в условиях как промышленного, так и аграрного производства «жизненный мир» в итоге неизбежно побеждает «систему», а крупная частная собственность также неизбежно ведет к приватизации государства в угоду «семейным ценностям», снижению уровня жизни основной массы людей и краху такого государства. После чего начинается новый распределительный цикл.

Не предусмотренное законами природы доминирование любой крупной  собственности может быть основой только криминально-кланового государства, игнорирующего вопросы права и законности.

С позиций исторического прогнозирования в усложняющемся обществе, постоянно перерабатывающем огромный объем информации, генерирующим все новые каналы прямой и обратной связи между конкурирующими уровнями сложных систем, линейных зависимостей роста просто не бывает, они исключены и являются исключительно продуктом фантазий в пределах моделирования «канцелярской реальности». Пресловутые «ручное управление» и «здравый смысл» перестают работать сразу же после первых шагов. В России отказ от административно-командной системы власти и управления над ранее созданной общенародной собственностью – единственного реального достижения социализма – бесспорно, самый существенный фактор формирования правовых отношений между индивидами, обществом и постсоциалистическим государством (Нерсесянц 1989, 2008; Пастухов 2010).

Тем не менее, неравенства остаются основным ресурсом и потенциалом автомодельного развития биологических и социальных систем. С точки зрения теории систем, социальная эволюция оказывается прямым автомодельным продолжением эволюции биологической. Массированные попытки выравнивания доходов в XX веке в ряде стран, включая Россию, приводили к отрицательным, иногда катастрофическим результатам, а неравенства лишь переходили из одной сферы в другую. Традиционные общественные фонды и общественные блага, призванные сокращать степень неравенства, со временем неизбежно деградируют из-за коррупциогенности любого централизованного распределения. В силу этого они не способны противостоять продолжающемуся имущественному расслоению, росту фрустрации, социального дискомфорта, растущей армии аутсайдеров. Очевидно, что в постиндустриальном «обществе знаний» временнóй масштаб и диалектика выхода из «режима с обострением» определяет неизбежность перехода «от хаоса к управлению» за счет информационно-технологических инструментов, позволяющих уже сегодня достигнуть любого уровня индивидуализации не только  человеческой личности, но и каждой единицы товарной продукции даже на глобальном мир-системном  уровне. В перспективе предполагается, что ведущая роль в эволюции человеческой популяции будет принадлежать не псевдоморальному денежному обогащению, а культуре и науке (Капица 2010). Пока же процесс материального обогащения, независимо от источников происхождения капитала и уровня развития ЧК, остается самым благодарным и привлекательным способом удовлетворения потребностей, обеспечивающим индивиду все репродуктивные и статусные преимущества.

В актуализации противостояния «жизненного мира» и «системы», «семейных ценностей» и государства, безработица, отсутствие постоянного жилища и собственности, низкооплачиваемый наемный труд, торговля деньгами и землей, институт наследования крупной собственности, сохранение нормативного протекционизма и семейственности являются и остаются биосоциальными стигмами процессами прогрессивного развития ЧК. Они же являются свидетельством нарушения «техно-гуманитарного баланса» как разрыва между качеством регуляторных механизмов культуры и уровнем технологического развития, провоцирующим неустойчивость[13] в процессе «удаления от естества» (Назаретян 2001).  

Таким образом, ставка на семью и семейные ценности в процессе социальной модернизации становится двигателем социального прогресса только при приоритете прав и свобод человека, охраняемых государством, в условиях сильного гражданского общества, достаточно однородного по распределению собственности. В противном случае воспроизводство популяции на основе семейных ценностей только усугубляет степень неравенства и востребует усиление тенденций авторитарной централизации собственности и власти.   

Государство и общество – проблема нераздельности

Основные российские ценности сформировались в период петровских преобразований, в основе которых лежал принцип авторитарной модернизации государства. Размер территории и ресурсная зависимость развития российского социума определяет Государство и идею его развития, связанное с ним тоталитарное прошлое в качестве основной ценности российской цивилизации. С государством также связаны атрибуты причастности к приоритетному распределению через Неформальный (патерналистско-бюрократический) социальный договор, Госрегулирование и Знание. Особое место как самостоятельная ценность в российской ментальности занимает Справедливость. Трудно отрицать, что государство является сверхценностью русской культуры, современной формой ее существования в виде симбиоза и нераздельности носителя русской культуры с государством (но не наоборот). В условиях такого симбиоза протест против государства для общества представляется невероятно трудным делом. Выступление личности против государства ощущается как выступление против самого себя (Делягин 2009).

Ресурсная (сырьевая) зависимость России, всегда дефицитный характер ее государственно-распределительной матрицы определяют нетерпимость к конкурентам и конкуренции, игнорирование интересов развития свободной личности (Кульпин 2008). Сегодня со стороны верховной власти, провозгласившей курс на технологическую и институциональную модернизацию и явно избегающей ее второго (институционального) компонента, который несет прямую угрозу «отстроенному» государству в ее государственно-центрической матрице, снова слышатся осторожные, пока не подтвержденные никакими конкретными действиями тезисы о том, что «свобода лучше чем несвобода» и что «крайне важно давать обществу шансы для самоорганизации», а «нация не может долго держаться на закрученных гайках» (из выступлений Д. Медведева). Как известно, российское общество в 1990-е годы оказалось не в состоянии реализовать тот исторический шанс, который давало ему временное отступление, «съеживание» государства. Оказалось, что демократия не устанавливается актом разрушения тоталитарно-авторитарной организации социума, а приватизация, тем более криминальная, не гарантирует построения рыночной экономики.

Институциональные теории, как и близкий нам марксизм, видят базис любых идеологий в экономике, характере распределения собственности. С историко-психологической точки зрения представляет интерес, способна ли глобализация и информационное общество, вооруженное возможностями неограниченного воспроизводства, распространения, генерирования и маршрутизации информации, обеспечивать необходимые темпы странового развития при сохранении архаичной матрицы системы «власть-собственность».  

Совершенствование демократических институтов – «всегда проблема, стоящая перед личностями, а не перед институтами» (Поппер 1992: 167). Реализацию прав и свобод человека нельзя отложить на потом, именно они являются сутью исторической деятельности людей, ее смыслом и движущей силой.

А.Илларионов (2010) применительно к недавней российской истории рассматривает страновой, политический, аппаратный, командный и персональный срезы человеческого фактора. Автор считает, что решающий фактор реформ – человеческий, т.е. люди, их личные качества. Человеку присуща свобода воли, отличающая его от детали часового механизма в любой системе общественных координат. Гражданское общество обычно понимается как совокупность отношений (людей, организаций), автономных от государства.  Гражданское общество - промежуточная сфера между семьей и государством. Полное огосударствление общественных отношений достигается свертыванием демократии, установлением тоталитаризма. Иллюстрацией патерналистского, бюрократического подхода к строительству современной России последних 10 лет стал торг за спиной граждан вокруг возможности высших должностных лиц регионов избираться на третий срок, а затем и отмена региональных выборов. Другой пример - «дефлорация» Конституции РФ стремительным введением изолированных поправок, касающихся продления срока пребывания у власти президента и парламента, без оценки институциональных последствий такого решения, сворачивание независимых выборных процедур в пользу правящей партии.  Данные примеры – лишь иллюстрация доминирования аппаратно-понятийного  над искомым системно-процедурным управлением, свидетельство сохранения номенклатурного государства советского типа. Например, очевидно целесообразное с точки зрения социально-психологического оздоровления всех институтов государства и законной смены и преемственности власти ограничение времени пребывания у власти высшего должностного лица только одним сроком, вне зависимости от его продолжительности и личных заслуг и качеств претендентов, даже не обсуждается.

Возможность бесконтрольной номенклатурной индивидуализации ограниченных благ, естественной по своему происхождению и соответствующей природе человеческой личности (потребность в частной собственности как основы семьи, репродуктивные и родительские стратегии и т.д.) сегодня пробудила к жизни каскад имеющих «европейский» вектор, независимо от их исхода, «арабских антикоррупционных революций» в демографически более молодых традиционных обществах с высоким уровнем рождаемости [14].

Невозможность успешной адаптации института «власти-собственности» к новым реалиям и требованиям глобализирующегося мира становится все более очевидной. В России эта невозможность предопределена как монополизмом крупной частной и государственной собственности, задействованной в гражданском обороте, так и вытекающим из этого факта законным или неформальным участием госслужащих в предпринимательской деятельности. Эти два фактора являются прямыми производными «жизненного мира» и «семейных отношений». Необходимость и возможности номенклатурной фальсификации волеизъявления граждан инструментами приватизированного государства сегодня позволяют игнорировать право человека на учет его мнения, – часто единственного, чем он обладает. Последнее обстоятельство подрывает социальную стабильность и способно существенно ограничивать ресурсосберегающий потенциал эволюционного развития обществ и государств на этапе даже краткосрочного прогнозирования. Разговоры же о неготовности общества являются лишь поводом для отсрочки институциональных инноваций.

С социобиологической точки зрения рост человеческого капитала в условиях информационного общества в среднесрочной перспективе оказывается несовместим с архаичными социально-политическими отношениями, определяющими соответствующий характер распределения ресурсов, что предполагает рост общественной напряженности и политической активности даже при сохранении достигнутого уровня доходов и потребления.

* * *

С учетом специфики социальной истории России, представляется, что роль институционального импульса к началу процесса разделения власти и собственности, бизнеса и государства сегодня может выполнить утверждение одного срока пребывания у власти для высшего лица государства, без каких-либо оговорок и специальных гарантий неприкосновенности после его завершения. Не требуя особых затрат, это нововведение способно существенно повлиять на все уровни управления. Очевидно, что принятие консенсусного решения по этому вопросу,  прямо не затрагивающего интересы властных групп в момент его принятия (тем более, что в любви к Родине у нас никому не откажешь), как минимум, устраняет соблазн явных фальсификаций при реализации выборных процедур и политтехнологий, направленных на безусловное удержание власти. Данная институциональная инновация позволяет предполагать и другие оздоровительные тенденции. Дополнительный «символический иммунитет» от перерождения государства под влиянием «семейных ценностей» может дать становление института «клятвы госслужащего», включая судейский корпус, нарушение содержания которой несет административно-правовые последствия, что также не потребует существенных затрат.

В заключение отмечу, что даже став объектом фантазий, эти два пункта реформирования системы управления, учитывающие видовые биосоциальные особенности человека и его группового поведения, представляются вполне реалистичными в силу их низкой общественной конфликтогенности и способности выполнить роль «ключа» к началу масштабной институциональной модернизации. Формализация этих предложений - вопрос нравственного и политического выбора лиц, принимающих решения.  

Литература

1. Агарков С.Т. Десять важнейших открытий в сексологии XXI века // 7-й Российский научно-образовательный форум «Мужское здоровье и долголетие», 18-19 февраля 2009. Материалы форума. М.: Кадры России XXI: 7-8
2. Акопян А.С., Харченко В.И., Иоффина О.А. Заболеваемость и смертность от болезней, имеющих «социальную окраску» (социопатий) в современной России. Вопросы статистики. 1998. 1:18-24.
3. Акопян А.С. Демография и политика. Общественные науки и современность. 2001.  2: 38-50
4. Акопян А.С., Бушуев В.В., Голубев В.С. Эргодинамическая модель человека и человеческий капитал. Общественные науки и современность. 2002. 6: 98-107.
5. Акопян А.С., Корякин М.В. Биомедицинские и психосоциальные аспекты эректильной дисфункции.  Лечащий врач 4: 44-46.
6. «Женский фактор» в проблеме эректильной дисфункции. 6-й Российский научный Форум «Мужское здоровье и долголетие», 19-20 февраля. 2008. Материалы форума. М.: Кадры России XXI: 9-10.
7. Алексеев Н.Н. Собственность и социализм. Русская философия собственности. 1993. СПб.: Ганза: 350-372.
8. Андрология. Мужское здоровье и дисфункция репродуктивной системы / ред. Э. Нишлаг, Г.М. Бере. 2005. М.: Медицинское информационное агентство.
9. Беккер Г.С. Человеческое поведение: Экономический подход. Избранные труды по экономической теории. 1993. М.: Изд-во ГУ ВШЭ: 672
10. Болотова Т.А. Уровень развития интеллекта супругов и удовлетворенность браком. Интернет ресурс. Режим доступа: http://www.bibliofond.ru/view.aspx?id=39850
11. Бурганов А.Х. Магистральный путь вывода России из демографического кризиса – к расцвету человека, наций, человечества. Национальная идентичность России и демографический кризис. Материалы Третьей Всероссийской научной конференции (Казань, 13-14 ноября, 2008). М.: Научный эксперт: 120-134.
12. Бурдье П. Социология политики. 1993. М.: Socio-Logos
13. Бутовская М.Л. Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции. Фрязино: «Век 2» (Наука сегодня): 368. 
14. Власть, пол и репродуктивный успех. 2004. М.: Фрязино: «Век 2» (Наука сегодня):  64.
15. Половой отбор и различие мужских и женских сексуальных стратегий в человеческом обществе. Интернет ресурс. Режим доступа:http://www.ethology.ru/library/?id=264 (2005).
16. Бушуев В.В., Голубев В.С. Индексы социоприродного развития России и стран мира. Общественные науки и современность 5: 153-162
17. Основы эргодинамики. 2001. М.: ИАЦ Энергия 2002.
18. Васильченко Г.С., Решетняк Ю.А. Брачный клиринг. Вопросы кибернетики. 1978. Вып. 28
19. Васильчук Ю.А. Социальное развитие человека. Фактор семьи. Общественные науки и современность. 2008. 3: 52-63.
20. Вебер М. Город. Избранное. Образ общества. 1994. М.: Юрист.
21. Вишневский А.Г. (ред.) Демографическая модернизация России 1900-2000. 2005. М.: Новое изд-во.
22. Гайдар Е.Т. Власть и собственность: Смуты и институты. Государство и эволюция. 2009. СПб.: Норма.
23. Геодакян В.А. Эволюционная теория пола. Гордон А.Г. Диалоги [2]. 2004. М.: Предлог: 221-276.
24. Гончаров Ю.М. Городская семья Сибири второй половины XIX – начала ХХ вв. 2002. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та.
25. Гринин Л.Е., Коротаев А.В.  Социальная макроэволюция: Генезис и трансформация Мир-Системы. 2009.М.: ЛИБРОКОМ.
26. Гундаров И.А. Духовное неблагополучие и демографическая катастрофа.  Общественные науки и современность 2001. 5: 58-65.
27. Делягин М.Г. Русская культура: недостатки и преимущества в глобальной конкуренции. Интернет ресурс. Режим доступа:http://www.kapital-rus.ru/articles/article/175556 (2009).
28. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2000 год / Под общей ред. С.Н. Бобылева. 2001. М.: Права человека.
29. Заславская Т.И. Человеческий потенциал в современном трансформационном процессе. Общественные науки и современность 2005. 3: 5-17.
30. Зимбардо Ф., Ляйппе М. Социальное влияние. 2000. СПб: Питер.
31. Илларионов А.Н. Трудный путь к свободе. О роли личностей и их мировозрения в недавней российской истории. 2010. Континент. 145: Интернет ресурс. Режим доступа: http://continent-rus.ru/145/10.htm
32. Иорданский Н.Н. Факторы эволюционного прогресса // Эволюция: космическая, биологическая, социальная. 2009. М.: ЛИБРОКОМ.
33. Капица С.П. Парадоксы роста: Законы развития человечества. 2010. М.: Альпина нон фикшн.
34. Коулман Дж.  Капитал социальный и человеческий. Общественные науки и современность 2001. 3: 122-140.
35. Кульпин Э.С. Эволюция ментальности россиян. Природа и ментальность. Социоестественная история. 2003. Вып. 23. М.: Московский лицей: 9-25.
36. Становление системы основных ценностей российской цивилизации. История и современность 2008. 1: 49-62.
37. Ламарк Ж.Б. Философия зоологии. Избранные произведения 1: 165-775. 1955. М.: Наука.
38. Лекявичус Э. О некоторых аналогиях между эволюцией экосистем и развитием экономики: от А.Смита и Ч.Дарвина до новейших идей. 2009. М.: ЛИБРОКОМ: 226-259
39. Медков В.М. Демография: учебник. 2008. 2-е изд. М.: ИНФРА-М.
40. Мумладзе Л.С. Сексуальный шантаж в браке: плюс или минус? 5-й Российский научный Форум «Мужское здоровье и долголетие», 20-22 февраля. 2007. Материалы форума. М.: Кадры России XXI: 69-70.
41. Мясоедова  Т. Г. Человеческий капитал   и конкурентоспособность предприятия // Менеджмент в России и за рубежом. 2005. 3: 29–37.
42. Назаретян А.П.  Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: Синергетика, психология и футурология. М.: 2001. ПЕР СЭ: 239
43. Нерсесянц В.С. Закономерности становления и развития социалистической собственности. Вестник АН СССР  1989. 9: 3-13
44. Постсоциалистическая Россия: цивилизм как национальная идея. Общественные науки и современность 2008. 5: 91-100.
45. Нуреев Р.М. Человеческий капитал и его развитие в современной России.  Общественные науки и современность  2009. 4: 5-20.
46. Обретение будущего. Стратегия 2012. Конспект. 2011. Режим доступа. Интернет ресурс:http://www.riocenter.ru/files/Finding_of_the_Future%20.Summary.pdf
47. Пастухов В.Б.  Просвещенный авторитаризм и независимость суда (Возрождение  консервативной утопии). Общественные науки и современность 2010. 2: 14-32.
48. Плискевич Н.М. «Власть-собственность» в современной России: происхождение и перспективы мутации. Мир России 2006. 3: 62-113.
49. «Система низких заработных плат» – институциональная ловушка постсоциалистической экономики. Журнал новой экономической ассоциации 2010. 5: 126-146.
50. Поппер К. Открытое общество и его враги. М.: Культурная инициатива. 1992.
51. Пригожин А.И. Дезорганизация: Причины, виды, преодоление. М.: Альпина Бизнес Букс. 2007.
52. Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация. Общественные науки и современность 2003. 2: 5-17.
53. Решетняк Ю.А. Эволюция брачных ценностей. 3-й Российский научный Форум «Мужское здоровье и долголетие», 16-18 февраля. 2005. Материалы форума. М.: Кадры России XXI: 115. 2005.
54. Романчук А.А., Медведева О.В. «Глобальный демографический переход» и его биологические параллели. Эволюция: космическая, биологическая, социальная. М.: ЛИБРОКОМ: 282-305. 2009.
55. Сатаров Г.А. Тепло душевных отношений: кое-что о коррупции. Общественные науки и современность. 6: 18-27. 2002.
56. Стратегическая психология глобализации: Психология человеческого капитала: Учеб. пособие /Под науч. ред. д-ра психол. наук, проф. А.И. Юрьева. 2006. СПб.: Logos.
57. Сысенко В.А. Устойчивость брака: проблемы, факторы и условия. М.: Финансы и статистика. 1981.
58. Троцкий Л.Д.  Преданная революция. М.: НИИ культуры Министерства культуры РСФСР. 1991.
59. Харитонов А.Н. Системно-аналитический подход к современным проблемам мужского здоровья. 4-й Российский научный Форум «Мужское здоровье и долголетие», 15-17 февраля. 2006. Материалы форума. М.: Кадры России XXI: 129-130. 2006.
60. Частная сексопатология: (Руководство для врачей) / Под ред. Г.С. Васильченко. 1983. Т. I. М.: Медицина.
61. Шишкин М.А. Биологическая эволюция и природа нравственности. Общественные науки и современность. 1: 126-134. 2004.
62. Шмульгаузен И.И. 1968. Факторы эволюции. М.: Наука
63. Якобсон Л.И. Социальная политика: коридоры возможностей. Общественные науки и современность 2: 52-66. 2006.
64. Bongaarts J. Fertility decline in the developed world: Where will it end? // American Economics Association Papers and Proceedings. Vol. 89. 2: 256–260. 1999.
65. Gollini A.  How low an fertility he? An empirical exploration // Population and Development review, Vol.24. 1. 1998.
66. Mealey L. Sex Differences: Developmental and Evolutionary Strategies. New York: Academic Press. 2000.
67. Rose R.M.  Consequences of social conflict on plasma testosterone levels in rhesus monkeys. Psychosomatic Medicine. 37: 50-61. 1975.
68. Schuerman H. Über die Zunahme männlicher Fertili-tätsstörungen und über die Bedeutung psychischer Einflüsse für die zentalnervöse Regulation der Spermiogenese. Med Klin 13:366-368. 1948
69. Stuckler D., King L., McKee M. Mass privatization and the post-communist mortality crisis: a cross-national analysis. The Lancet. V.373: 399-407. 2009.
70. Stieve H. Der Einfluss des Nervensystems auf Bau und Tatigkeit der Geschlechtsorgane des Menschen. Stuttgart: Thieme: 1–191. 1952.
71. Symons D. The evolution of human sexuality. New York: Oxford Univ. Press. 1979.
72. Walker J.C.G. Atmospheric Constraints on the Evolution of Metabolism. Origins of Life  10: 93-104. 1980.
73. Wilson G.D. The Great Sex Divide: A Study of Male-Female Difference. London: Peter Owen Publishers. 1989.

[1] Под социальной средой (социокультурным фондом) понимаются орудия труда, трудовые навыки, технологии и технические устройства, научные знания и теории, формы организаций производства и производственных отношений. Т.е. институты – нормы и правила