Оценка качества жизни у лиц, зависимых от алкоголя (обзор)

Впервые термин «качество жизни» используется в «Annals of Internal Medicine» за 1966 год, где J. R. Elkkinton опубликовал статью под названием «Медицина и качество жизни», посвящённую проблемам трансплантационной медицины. Во введении автор цитирует Френсиса Бэкона: «задача медицины — лишь настроить удивительную арфу человеческого тела и привести его к гармонии», — и критикует современную медицину за небывалое искусство в настройке при наличии больших проблем с гармонией. Далее J. R. Elkkinton даёт определение качества жизни как гармонию внутри человека и между человеком и миром, к которой стремятся пациенты, врач и всё общество [1].

Концепция качества жизни многими воспринимается как гуманистическое направление в медицинской практике. Рост интереса к этой проблеме является показателем стремления к развитию целостного взгляда на человека как такового. Одна из причин интереса к «качеству жизни в медицине» — растущая неудовлетворённость клиентов медицинским обслуживанием в 60–70-е годы. Сегодня понятие качества жизни стало призывом для тех, кто стремится интегрировать переживания пациента, полученные в процессе болезни, в клиническую практику путём использования субъективной оценки качества их жизни. Использование понятия качества жизни в практике современной медицины следует считать значительным прогрессом в сравнении с традиционной тенденцией фокусироваться исключительно на болезни и её симптомах [2]. Существующие методы оценки качества жизни признаны достоверными, валидными и чувствительными к изменениям [3]; другими авторами указывается на то, что опросники могут быть несовершенны и даже не соответствовать целям исследования, особенно в области изучения качества жизни [4].

Выделено 4 разновидности использования качества жизни в медицине [2, 3, 5]:

Для планирования клинической помощи пациентам.
В качестве количественной оценки результата в клинических испытаниях и исследованиях служб здравоохранения.
Для оценки потребности населения в службах охраны здоровья.
Для распределения ресурсов.
Наиболее многообещающим считается использование концепции качества жизни для количественной оценки клинических испытаний и исследования служб здравоохранения.

Существуют различные подходы к оценке качества жизни. Используется понятие «качества жизни, связанного со здоровьем», сосредоточенное непосредственно на функциональных возможностях, связанных с болезнью и благополучии.

В соматической медицине широко применяются следующие методики [2] — шкала Карновского, индекс благополучия Кэмпбелла, лестница Кэнтрила, Ноттингемский профиль здоровья, профиль воздействия болезни, индекс общего психического благополучия. Наибольшей популярностью пользуются подходы, предлагаемые для оценки КЖ ВОЗ — опросник КЖ-100 и шкала SF-36 (36-item Medical Outcome Study), Short-Form Health Survey (MOS-SF-36).

В сфере охраны психического здоровья требуется широкая и многомерная концепция качества жизни, поскольку доход, недостаточность автономии и низкая социальная поддержка неразрывно связаны с психопатологией. Основные параметры, оцениваемые при исследовании качества жизни — благополучие/удовлетворённость, функциональное состояние и контекстуальные факторы, под которыми понимают условия среды, социальные и материальные условия жизни. Другими авторами сформулированы следующие компоненты понятия «качество жизни» — медицинские аспекты (в первую очередь, влияние самого заболевания на функциональные способности больного, их ограничение вследствие болезни, а также влияние лечения на повседневную жизнедеятельность больного); психологические аспекты, учитывающие субъективное отношение человека к болезни, степень его адаптации и социально-экономические аспекты [2].

Принятая при исследовании качества жизни позиция сосредоточения на субъективных представлениях пациента, по ряду мнений, ведёт к искажению измерений; считается, что такую оценку необходимо дополнять данными объективного обследования. Выделяют три вида неточностей в самооценке качества жизни, обусловленные психопатологией: «ошибочность, обусловленная аффективными расстройствами», «ошибочность, обусловленная когнитивными расстройствами», «ошибочность, обусловленная искажённым восприятием реальности». В связи с этим существует мнение о необходимости дополнения субъективной оценки качества жизни больным объективными данными.

Значимая позиция в оценке качества жизни — изменение различных параметров во времени. Субъективное благополучие, зависящее от аффективного состояния на данный момент, может весьма быстро меняться. Выполнение социальных ролей может нарушиться быстро, но обычно для этого требуется определённое время.

Существует определение качества жизни, как «расхождение между ожиданиями и достижениями человека» [6]. Это понятие учитывает перспективу ожидания, или, иначе говоря, что более важно — достижение качества жизни сегодня или завтра? Существует ряд способов реализации кратковременной гармонии между достижениями и ожиданиями, самый распространённый среди них — использование психоактивных веществ. В более долгосрочной перспективе это создаёт порочный круг, предполагающий снижение психологического благополучия, полную или частичную утрату способности выполнять социальные роли и ухудшение жизненной обстановки [5].

Взаимосвязь между злоупотреблением психоактивными веществами и качеством жизни кажется очевидной. Существует исследование, в котором проводится параллель между смертностью, обусловленной употреблением алкоголя и качеством жизни, хотя понятие качества жизни в данном случае определялось согласно экономической ситуации в стране [7].

Работы, в которых использовались разработанные методики оценки качества жизни (чаще всего т. н. «качество жизни, обусловленное здоровьем) на примере лиц, зависимых от психоактивных веществ, сравнительно редки. Первые доступные исследования подобного рода относятся к середине 90-х годов. И в 1999 г. J. H. Foster et al. [8] отмечают, что из 442 сообщений на последней международной конференции, посвящённой вопросам качества жизни, только 4 затрагивали проблемы лиц, зависимых от алкоголя, несмотря на большую значимость этой проблемы для здравоохранения.

В 1994 г. R. Longabaugh, M. E. Mattson, G. J. Connors, N. L. Cooney [9] заявили, что несмотря на наличие многочисленных доступных методов, оценивающих потребление алкоголя, они не отражают весь спектр изменений, вызванных лечением злоупотребления алкоголем и алкогольной зависимости. Целью предпринятого ими исследования было изучить негативные последствия употребления алкоголя в сфере качества жизни, учитывая трудности, обусловленные искажением, обусловленным собственным восприятием этих проблем обследуемым. В работе указывается, что влияние потребления алкоголя на качество жизни может быть позитивным или негативным, и на необходимость тщательного изучения взаимоотношений между потреблением алкоголя и различными измерениями качества жизни, особенно теми, которые затронуты в процессе лечения.

В 1998 г. опубликованы результаты исследования J. B. Daeppen et al., в котором достаточно серьёзно рассматривается вопрос о надёжности и валидности методов оценки качества жизни (SF-36) при исследовании психосоциальных нарушений у лиц, зависимых от алкоголя [10]. Чтобы ответить на этот вопрос, параметры качества жизни сравнивались с показателями шкалы депрессии Гамильтона (The Hamilton Depression Scale — HDS), опросника выраженности алкогольной зависимости (The Severity of Alcohol Dependence Questionnaire — SADQ), и индекса выраженности злоупотребления (The Addiction Severity Index — ASI). Согласно полученным ими данным, показатели субъективного качества жизни у лиц, зависимых от алкоголя, в сфере психологического благополучия и исполняемых ролей (psychological and role dimensions), были ниже, чем в общей популяции; при этом в сфере выполняемых функций и физического благополучия (physical and functional dimensions) показатели качества жизни существенно не отличались).

Группа немецких авторов (D. Richter, A. Venzke, J. Settelmayer, T. Reker) [11] провела сравнительное исследование групп пациентов с зависимостью от алкоголя и с разной частотой обращения за помощью. Результаты их исследования показали, что субъективное качество жизни у сильно пьющих (heavy users), которые обращались за помощью более 3-х раз в год, не отличалось от таковых у контрольной группы пациентов, обращавшихся за помощью раз в год и реже.

В Польше [12] (Краковский военный госпиталь) предпринято исследование, целью которого было определить влияние злоупотребления алкоголем среди военнослужащих на субъективное качество жизни в зависимости от тяжести зависимости (оценивалась по Michigan Alcoholism Screening Test — MAST). Было подтверждено предположение, что субъективное качество жизни (оценивалось по опроснику SF-36) снижается вместе со степенью злоупотребления алкоголем. Также были получены данные о снижении субъективной оценки качества жизни с возрастом. Анализ некоторых социодемографических данных показал значимое изменение оценки качества жизни в зависимости от таких показателей, как «половая жизнь», «употреблении спиртного в одиночку (alone drinking)» и «конфликтность».

Аналогичные данные приведены K. L. Kraemer et al.: снижение потребления алкоголя на 30% вызывает достоверное улучшение параметров качества жизни (оценивалось по SF-36) [13].

J. H. Foster et al. проводили комплексное исследование, также посвящённое взаимосвязи между потреблением алкоголя и параметрами качества жизни [14]. Качество жизни оценивалось по шкалам Nottingham Health Profile (NHP) и Life Situation Survey (LSS); злоупотребление алкоголем оценивалось по ряду специфических опросников. Также использовалась шкала оценки депрессивных проявлений — Beck Depression Inventory (BDI). Результат исследования — достоверные данные об обратной зависимости между уровнем потребления алкоголя и показателями качества жизни [14]. Эти же авторы в более поздних исследованиях [15] более детально рассмотрели эту взаимосвязь. Согласно полученным данным, улучшение качества жизни (оценивалось по Life Situation Survey — LSS) в ремиссии было более выраженным, нежели ухудшение данного показателя в случае рецидива. При этом в случае рецидива отмечалось достоверное ухудшение сфер настроения/аффекта, общественной поддержки и ролевых функций на работе и в повседневной жизни (work/life role). Время, в течение которого авторами оценивались изменения показателей качества жизни — 3 месяца.

H. Rudolf и S. Priebe [16] были проведены исследования, также представляющие определённый интерес. У группы женщин, страдающих алкогольной зависимостью, оценивалось субъективное качество жизни. Через 6 месяцев в повторном исследовании проводилась оценка степени рецидива (extent of relapse). По результатам исследования, подгруппы, взятые в зависимости от показателей субъективного качества жизни, различаются по возрасту, занятости, времени обращения за помощью, финансовой ситуации и др. Сделан вывод, что показатели субъективной оценки качества жизни могут быть предикторами рецидива. Аналогичное упоминание можно найти и у J. H. Foster et al. [15].

В последующем исследовании H. Rudolf и S. Priebe провели исследование качества жизни у алкогользависимых женщин с учётом возможного влияния депрессивной симптоматики. Результаты предсказуемы — депрессивный синдром на фоне алкогольной зависимости ещё более снижает субъективную оценку качества жизни, в особенности такие параметры, как семейную жизнь и оценку качества жизни в целом [17].

Ноттингемский профиль здоровья использовался группой исследователей [18], совместно с анкетами, оценивающими степень злоупотребления алкоголем и выраженность его негативных последствий, а также с контролем биологических маркеров потребления алкоголя, для ретроспективного сравнения двух методов психокоррекции злоупотребления алкоголем.

А. Г. Соловьёвым, П. И. Сидоровым, И. А. Кирпич [19] представлена методика определения качества жизни у больных алкоголизмом, включающая 3 шкалы для выявления настроя больного на лечение, особенностей его эмоционального фона, а также взаимоотношений с родственниками. По мнению авторов, методика позоляет индивидуализировать симптоматическую терапию, определять основные направления реабилитационных мероприятий и получать важную информацию для прогноза заболевания.

Подводя итог вышеизложенному, можно сделать следующие выводы:

оценка субъективного качества жизни в последнее время достаточно широко используется в психиатрии и, в частности, в наркологии;
цели использования метода — оценка эффективности тех или иных методов лечения, выбор более эффективной терапевтической тактики и т. д.;
оценка качества жизни используется обычно в сочетании с другими методиками (оценка степени злоупотребления алкоголем, изучение отдельных социодемографических показателей, оценка когнитивной сферы).

А. В. Бараненко, О. Б. Калиниченко
* Публикуется по изданию:
Бараненко А. В., Калиниченко О. Б. Оценка качества жизни у лиц, зависимых от алкоголя (обзор) // Український вісник психоневрології. — 2003. — Т. 11, вип. 2. — С. 68–71.

Литература

Elkkinton J. R. Medicine and the quality of life // Annals of Internal Medicine. — 1966. — Vol. 64. — P. 711–714.
Полывяная М. Ю. Оценка качества жизни психически больных // Архів психіатрії. — 2002. — № 2. — С. 5–9.
Scott D. L., Garrood T. Quality of life measures: use and abuse // Pract. Res. Clin. Rheumatol. — 2000. — Vol. 14, № 4. — P. 663–687.
Joyce C. R. Use, misuse and abuse of questionnaires on quality of life // Patient Educ. Couns. — 1995. — Vol. 26, № 1–3. — P. 319–323.
Katscing H. Насколько полезна концепция качества жизни в психиатрии? // Обзор современной психиатрии. — 1998. — Вып. 1. — С. 30–38.
Calman K. C. Quality of life in cancer patients — a hypothesis // J. Med. Ethics. — 1984. — Vol. 10. — P. 124–127.
Nemtsov A. V. Alcohol-related human losses in Russia in the 1980s and 1990s // Addiction. — 2002. — Vol. 97, № 11. — P. 1413–1425.
Foster J. H., Powell J. E., Marshall E. J., Peters T. J. Quality of life in alcohol-dependent subjects — a review // Qual. Life Res. — 1999. — Vol. 8, № 3. — P. 255–261.
Longabaugh R., Mattson M. E., Connors G. J., Cooney N. L. Quality of life as an outcome variable in alcoholism treatment research // J. Stud. Alcohol. — 1994. — Suppl. — P. 119–129.
Daeppen J. B., Krieg M. A., Burnand B., Yersin B. MOS-SF-36 in evaluating health-related quality of life in alcohol-dependent patients // Am. J. Drug Alcohol Abuse. — 1998. — Vol. 24, № 4. — P. 685–694.
Richter D., Venzke A., Settelmayer J., Reker T. High rates of inpatient readmissions of alcohol addicted patients — heavy users or chronically ill patients? // Psychiatr. Prax. — 2002. — Vol. 29, № 7. — P. 364–368.
Polak K. The evaluation of the quality of life among professional soldiers with diagnosed alcohol addiction syndrome // Psychiatr. Pol. — 2001. — Vol. 35, № 6. — P. 1057–1070.
Kraemer K. L., Maisto S. A., Conigliaro J., McNeil M., Gordon A. J., Kelley M. E. Decreased alcohol consumption in outpatient drinkers is associated with improved quality of life and fewer alcohol-related consequences // J. Gen. Intern. Med. — 2002. — Vol. 17, № 5. — P. 382–386.
Foster J. H., Peters T. J., Marshall E. J. Quality of life measures and outcome in alcohol-dependent men and women // Alcohol. — 2000. — Vol. 22, № 1. — P. 45–52.
Foster J. H., Marshall E. J., Peters T. J. Application of a quality of life measure, the life situation survey (LSS), to alcohol-dependent subjects in relapse and remission // Alcohol. Clin. Exp. Res. — 2000. — Vol. 24, № 11. — P. 1687–1692.
Rudolf H., Priebe S. Similarities and differences in subjective quality of life of alcoholic women // Psychiatr. Prax. — 1999. — Vol. 26, № 3. — P. 116–121.
Rudolf H., Priebe S. Subjective quality of life and depressive symptoms in women with alcoholism during detoxification treatment // Drug Alcohol Depend. — 2002. — Vol. 66, № 1. — P. 71–76.
Andreasson S., Hansagi H., Osterlund B. Short-term treatment for alcohol-related problems: four-session guided self-change versus one session of advice — a randomized, controlled trial // Alcohol. — 2002. — Vol. 28, № 1. — P. 57–62.
Соловьёв А. Г., Сидоров П. И., Кирпич И. А. Оценка качества жизни больных хроническим алкоголизмом // Независимый психиатрический журнал. — 2000. — № 3. — С. 37–42.